«Свинья священна. И даже может тренировать». Воспоминания Карло Анчелотти

Иллюстрация Юрия Прожоги — автора блога «Футбольный календарь»

Когда удаётся набить пузо, я оказываюсь на седьмом небе от счастья. Да, я чемпион Италии, Европы и мира, но пригласите меня в тратторию и наблюдайте издалека — в этот момент ко мне лучше не подходить. Гарниры меня не волнуют, важно блюдо, с которыми их подают: как говорится, я — это то, что я ем. Кто же я такой? Кухонный философ, несущий мудрость, достойную Нобелевской премии: корень зла — не салями, а нож.Однажды вечером на «Сан Сиро» я не стал менять Кларенса Зеедорфа. Болельщики стали наперебой выражать своё недовольство:

— Возвращайся в Парму и жри там свои тортеллини!

— Да пошёл ты!

Фанат орал по-итальянски, я же ответил ему на чистом французском. Не то чтобы я защищал Зеедорфа, он и сам может за себя постоять. А вот мои дорогие тортеллини неприкосновенны.

Они переносят меня в детство. Я родился в семье фермеров и отчётливо помню наши воскресные обеды. Классика жанра. В этот день недели тортеллини были коронным блюдом. Только по воскресеньям мы могли собраться в кругу семьи и насладиться трапезой в тёплой домашней атмосфере. Мы были бедной, но благовоспитанной семьёй. Я и моя сестра Анжела, папа Джузеппе и мама Сесилия, дедушка Эмилио, которого мы звали Карлино, и бабушка Мария — все мы усаживались вокруг стола и миски с тортеллини, стоявшей по центру. Наш второй дом — церковь. Первым делом — Святое Причастие, а только после него — обед.

Тортеллини, вино и свинина — за это неизменное меню не нужно было платить, поскольку это была обычная еда в крестьянских семьях. Мы выращивали поросят в течение года, потом забивали их в середине зимы и снова наедались свининой до отвала. Мясо было прекрасным. Мы питались им весь год, но ни у кого не было проблем с холестерином. Напротив, мне кажется, что холестерин изобрели позже. К чему я об этом рассказываю? К тому, что, думая о свинье, я вспоминаю нечто приятное. Я представляю её священным животным, таким, как корова для индийцев или, скажем, Златан Ибрагимович для тифози «Интера».

Впрочем, тифози «Ювентуса» думали иначе. Мне хорошо запомнился следующий момент: шла первая неделя после моего назначения в Турине, я ехал в офис и обратил внимание на обелиск в центре Пьяцца Кримеа. Этот величественный памятник и так бросается в глаза, но теперь на нём ещё и красовалась надпись, выполненная аэрозольным баллончиком: «СВИНЬЯ НЕ МОЖЕТ ТРЕНИРОВАТЬ». Что ж, как говорят в Турине: «Cuminciom ben» — хорошенькое начало! В офисе меня уже ждали лидеры фанатских группировок, приглашённые Моджи.

— Вы должны помириться с Анчелотти, поняли?

Ничего они не поняли. Собственно, попытка растолковать им что-либо была пустой тратой времени. И денег: наверняка потребовались бы репетиторы.

Я играл за «Рому» в 1980-х, и тогда нашим соперником был «Ювентус». Я играл за «Милан», и нашим принципиальным противником был «Ювентус». Я тренировал «Парму», и нашим основным конкурентом в борьбе за Скудетто являлся, конечно же, «Ювентус». Ультрас видели во мне только врага. И точка. Так было, есть и будет всегда. Ну и чёрт с ними! Это же просто кучка жалких лузеров. Несколько паршивых овец среди прекрасных жителей Турина. Впрочем, слабоватое утешение, поэтому однажды, в бытность тренером «Милана» я подкрепил свою позицию, показав средний палец завсегдатаям «Курва Ширеа» (это южная трибуна на стадионе «Делле Альпи» в Турине с наиболее радикальными фанатами). Только люди со скудной фантазией могут постоянно твердить одно и то же. В данном случае: «Свинья не может тренировать». Это неуважительное отношение к свиньям просто выводит меня из себя!

Потому что свинья может тренировать. Без всякого сомнения. Болеет того, она может побеждать, вопреки хулиганским выпадам, а также плохо скрываемому недоверию двух моих друзей из Пармы, страстно болеющих за «Ювентус». Именно о них я подумал в первую очередь после победы над «Юве» в финале Лиги чемпионов на «Олд Траффорд». Благослови Господь последний пенальти Шевченко в Манчестере! Я купил две салями, красиво упаковал их в подарочную обёртку и отправил их друзьям вместе с запиской. «Вам — салями, мне — Coppa». Они оценили мою шутку, потому что понимают меня лучше других. Они знают мой характер и игровую философию. Я люблю поесть вкуснейшей свинины коппа, я всегда ем её, когда предоставляется возможность, однако в итальянском языке слово Coppa также означает чемпионский кубок, и я сделаю всё для его завоевания. Этот победный дух я унаследовал от семьи и малой родины. Свинина и тортеллини: всю жизнь мы так или иначе возвращаемся к истокам.

Я стал бы совершенно заурядным человеком, если бы не колоссальный труд моих родителей. В те времена приходилось многим жертвовать, особенно здоровьем: земля обрабатывалась голыми руками при помощи пары-тройки инструментов, никаких машин не было, поэтому работа казалась бесконечной. Мы сеяли и надеялись, что сможем собрать урожай через год. Никаких гарантий успеха и мгновенного удовлетворения. Чтобы не пасть духом в тяжёлые времена, требовались недюжинные терпение и оптимизм. Родители трудились на настоящих полях, я — на футбольных. Они ждали урожай, а я стремился к концу сезона завоевать Скудетто или любой другой кубок на европейском или даже мировом уровне. Казалось бы, такие разные миры, но в то же время очень похожие.

В общем, меня воспитали два прекрасных тренера. Продуктом, который приносил значительную часть дохода, было молоко, но родители получали деньги только после продажи сыроварней готового сыра. На это мог уйти целый год или даже полтора. Как вы уже поняли, искусству сохранять самообладание я научился у родителей. Для них это умение было жизненно важным. Оно не раз помогало мне, когда я был футболистом и получал травму, и часто спасало в течение тренерской карьеры. Оно позволяет мне держать себя в руках, когда терять голову в приступе паники или гнева просто непозволительно. Например, когда я недоволен поведением футболиста или нахожусь под давлением со стороны фанатов и СМИ. Необходимо сохранять здравый смысл, иначе вы обречены на провал.

Тренера лучше всего характеризуют его отношения с командой. Я предпочитаю разговаривать с футболистами, а не кричать на них, хотя, признаюсь, иногда приходится. Я чувствую себя частью коллектива, не возношу себя над игроками, но и не прогибаюсь перед ними. Если у кого-то возникают проблемы, я всегда готов их выслушать. Если кто-то злится, он может обратиться ко мне, хотя иногда сложно найти разумное объяснение того или иного решения. Легко выбрать между двумя игроками, один из которых усердно тренируется, а другой отлынивает, но всё куда сложней, когда перед тобой — два сильных, старательных и, главное, одноплановых футболиста. В этом случае разумнее будет держать рот на замке. Для игроков я не отец, но друг и психолог. На моей памяти нет серьёзных конфликтов с футболистами, зато я с лёгкостью могу вспомнить моменты командного веселья.

Во время зимних сборов «Милана» в Дубае все катались по полу от смеха. Кроме, пожалуй, Матье Фламини. Он стал жертвой жестокого, но обалденного розыгрыша под названием «Главарь разбойников». В качестве мишени выбирается кто-нибудь жутко обидчивый, — oui, Фламини — и вокруг этого человека выстраивается целая история. Моя задача — рассказать её всем остальным футболиста: сначала итальянцам на родном языке, затем бразильцам на псевдо-итальянском и, наконец, Дэвиду Бэкхему — на языке жестов. Сюжет никогда не меняется. Я выступаю в качестве рассказчика, а футболисты играют свои роли. Наши герои — король с королевой, кучер и его помощник, королевская гвардия, разбойники и, разумеется, их главарь.

После ужина подходит ко мне Гаттузо и говорит: «Тренер, давайте сыграем в «Главаря разбойников». Будет весело, к тому же, среди нас есть парочка людей, не знающих правил». Я скептически приподнимаю бровь в типичной для меня манере: «О, нет, сегодня не до игр. Хватит, я устал».

Все остальные хором: «Тренер, тренер, тренер!»

Это сигнал к действию. «Ну хорошо, но это последний раз».

Я начинаю объяснять правила, по сути, только для Фламини, не знающего, о чём идёт речь. Игроки разбирают роли, и всё идёт как по маслу, пока очередь не доходит до звания главаря разбойников. Тут-то и начинается самое интересное.

Гаттузо на правах организатора заявляет: «Сегодня главарём разбойников хочу быть я».

Индзаги вскакивает, роняя на пол салфетку: «Рино, ты уже достал! Сегодня моя очередь».

Каладзе приходит в ярость: «Конечно, опять эти любимчики! Дайте и мне сыграть разок!»

Я вмешиваюсь: «Всё, ребята, успокойтесь. Пусть главарём будет кто-нибудь из новичков».

Каладзе: «Я голосую за Бэкхема».

Кака отвечает: «Да как Бэкхем может быть главарём, если он не говорит по-итальянски?»

Я поддерживаю Каладзе: «Почему бы и нет, пускай Бэкхем попробует».

Тут все оборачиваются и смотрят на Фламини, который краснеет от злости и чуть ли не кричит: «Эй, давайте я буду главарём разбойников! Я хочу сыграть!»

Ну всё, он попался на крючок.

Розыгрыш начинается моей фразой: «Давным-давно в одном прекрасном замке жил...»

Мальдини, размахивая вилкой: «Король!»

«Как полагается, этот царь женат на...»

Борьелло пищит: «Королеве!»

«Каждый раз король с королевой выезжают из замка в карете, запряжённой шестёркой породистых лошадей, которыми правит...»

Калач качается на стуле и тянет воображаемые поводья: «Кучер!»

«Но кучер не один, рядом с ним сидит...»

Аббьяти, радостно пританцовывая: «Помощник кучера!»

Я опаздываю с репликой, задумавшись: «И вот с этими я должен выиграть Скудетто. Господи».

«Король, королева, кучер и помощник кучера должны пересечь тёмный лес, полный опасностей, поэтому их сопровождают...»

Эмерсон, Пату, Кака, Дида и Роналдиньо вскакивают со своих мест и, вооружившись ножами, хором кричат: «Королевские гвардейцы!»

«Потому что в лесу прячутся...»

Дзамбротта, Бонера, Антонини и Янкуловски, повязав на головы салфетки: «Разбойники!»

«А командует ими...»

И тишина. Фламини медленно поднимается и тихо шепчет: «Главарь разбойников».

«Ну нет, Матьё, так не пойдёт. Скажи это громко и мужественно, как Мальдини».

Дубль два: «Командует разбойниками...»

Фламини, чуть погромче, чем в первый раз: «Главарь разбойников».

Мальдини: «До тебя, видимо, не дошло. Нужно прокричать это, понял? Про-кри-чать!»

Как повелось, бог любит троицу. «И командует ими...»

Разъярённый Фламини вопит: «Главарь разбойников!»

Секундная пауза, после которой все, от Бэкхема до Шевы, вскакивают и орут: «Который у всех сосёт и вытирает рот листвой!»

Гробовая тишина. Гаттузо помирает со смеху. Матьё Фламини — прекрасный человек и отличный командный игрок — сердито смотрит на меня. Я догадываюсь, о чём он думает: «Свинья не может тренировать».